Мое творчество построено на одном принципе — художественном воплощении эстетических интересов. Эти интересы и определяют уже сами задачи, которые я ставлю перед собой, как художник.

Центром моих интересов, целью творческой работы для меня является Портрет человека. Я люблю рассматривать людей: их мимику, пластику движения, силуэт. Образ человека, его индивидуальность через выявление черт, которые вызывают обожание и восхищение — то, что не наскучит, то, что всегда является для меня источником вдохновения. У меня есть ощущение, что внутренний облик человека, портрет его души выражается через его особенную, неповторяемую, но вполне осязаемую и конкретную пластику. Порой за работой мне кажется, что я сама пластична, как глина, которая облегает форму другого человека, не пропуская ни единой выпуклости или угла, чтобы через физическое ощущение пластики человека разглядеть его внутреннюю сущность. Людей, глядя на которых я не могу ни рисовать, я встречаю повсюду, отмечаю их мимику, движения, силуэт, выбор одежды. Художественное, творческое вдохновение, иногда пограничное с саспенсом, может случиться в любой момент, и тогда я использую все подручные материалы, чтобы зафиксировать этот мыслеобраз, озарение, эмпатические видение. Во время пробежки по парку могу увидеть грациозного незнакомца, который курит, сидя на берегу Юсуповского пруда, закинув ногу на ногу. Взволноваться его непропорционально длинными, нескладными, словно у марионетки, конечностями, пятном белого простого шарфа на фоне черной дутой курки, подчеркивающей экспрессионистски-сутулую спину, и черных же джинсов, облегающих слишком длинные ноги; тем, как этот шарф по-дурацки завязан спереди и свешивается, точно у ребенка. Поймать его дикий взгляд – он смотрит одним глазом, второй же скрыт капюшоном. Я останавливаюсь и рисую пальцем на телефоне с него наброски.

Я синестет, текстовые символы и визуальные образы в моей голове неразрывно связаны. Именно на текстовом уровне я развиваю и свой графический и смысловой язык живописи. Живопись перетекает в графические истории, не способная раскрыть все мои мысли и чувства, требуя слов, стихов, истории. Истории требуют звука и движения, это ведет меня к анимации. Но устав от движения без красоты мазка, без статики, я возвращаюсь к живописи. Однако уже на другом уровне, с новым задачами и средствами выражения, с обновленными эстетическими взглядами. Так, сейчас меня особенно интересует мода: стыки тканей, швы, текстура... И куда меня приведет любование тканями и силуэтами платьев, пока мне не известно. Некоторые образы кажутся родственными моим мыслям и чувствам, образам, раскрываемым в картинах, являются источником вдохновения, или представляют ответы на мои творческие вопросы, а возможно, задают новые. Единственное, что я знаю точно – что никогда не могу заранее представить, какой выйдет моя новая картина, даже после того, как сделан эскиз.

В живописи я выбираю первичность формы перед содержанием. Пятно, линия, цвет — мои герои, которые играют в собственную игру, объединяются в собственные смыслы, но отражают именно того человека, о котором весь этот рассказ. Передо мной картина: вот зеленое пятно взбирается по синей ломаной линии на желтом фоне к длинному розовому пятну. Да, это рыцарь, который штурмует башню царевны. И это осознание, приходящее в процессе рассматривания – это то, что обогащает саму эту историю. Это поэзия пятен и линий, песня цвета. Любой может услышать ее, если посмотрит внимательно. Мои герои помогают мне создать внутренний портрет человека, это они выделяют главное в его облике, то, что делает его собой, непохожим ни на кого другого. Это они рассказывают зрителю историю человека на полотне. В этом и есть метафизичность изобразительного искусства.

Хочу я этого или нет, но всем моим творчеством движет желание близости. И это не только сексуальная близость, хотя самая простейшая близость лучше, чем бесконечная тьма, которая кроется в невозможности любить и сочувствовать. Чтобы не провалиться в тьму отчаяния, только любовь держит меня. Глядя как бабушки на лавочке в Юсуповском саду болтают о каких-то своих бытовых мелочах, я ощущаю их близость и тоже хочу быть ее частью. Я останавливаюсь и рисую их. Пустота для меня – это отсутствие любви. Черный же цвет – это жизнь. В холстах сама жизнь, в том числе и стремление к близости, выражается в заполнении пустоты белого. Вечное стремление, притягательное и недостижимое, диалектика как единство и борьба противоположностей. Для меня очень важной является диалектическая природа бытия.

Творчество для меня – это, в первую очередь, доверие к себе и ответственность перед собой за то, что делаешь. Это перепрошивка мозгов, чтобы стать предельно свободным. Возможность поднять уровень эмоций на такую высоту, чтобы видеть созидательное начало этого мира в самых обыденных явлениях.